Имя Михаила Михайловича Пришвина – «певца природы», «очарованного странника», писателя и философа – неразрывно связано с Ельцом, поскольку в этом городе прошли его детские и юношеские годы.

Приступая к работе над художественной автобиографией – романом «Кащеева цепь», Пришвин в одном из дневников укажет на глубокую связь своего рода с елецкой землей: «в Ельце род Пришвиных считается основным купеческим родом, так что, если хорошенько подсчитаться, каждый коренной ельчанин мне приходится родственником».

Сам Елец, топографически точно представленный на страницах «Кащеевой цепи», неизменно употребляется автором с определением «родной». «В Ельце, моем родном городе, все старинные купеческие фамилии были двойные», – так начинается первое звено романа. В главе «На полустанке» Пришвин пишет «И вот однажды я ехал из Москвы к себе на родину, в Елец». В Берлине Алпатов, художественное alter ego писателя, ответит на вопрос прусского офицера:
«– Вы из Москвы? – с интересом спросил офицер.
– Нет, – ответил Алпатов, – моя родина Елец».

Образ Ельца возникает на страницах романа задолго до того, как в него попадает Курымушка. Из разговора женщин мальчик слышит, что отныне его матери, оставшейся с пятью детьми мал мала меньше и имением под двойной закладной, предстоит «всю жизнь работать на банк».

«Кто это Банк и где он?» – задаётся вопросом Курымушка и сам же отвечает на него по своему детскому разумению, поскольку не знает ещё, что такое город, не понимает смысла слова «банк». – «На небе господь живет, а Банк – в городе, на синее небо летают птицы, в город ездят на лошадях, и там – Банк».

В Ельце здание Общественного банка сохранилось до настоящего времени, оно расположено на углу улиц Ленина (Манежная) и Толстого (Кладбищенская, или Преображенская).

Как отмечает пришвиновед Трубицына Н.А., Елец в «Кащеевой цепи» представлен двумя ключевыми доминантами – «Елец православный» и «Елец купеческий».

Непосредственное знакомство Курымушки с городом состоится во втором звене, которое называется «Маленький Каин». Очевидная библейская аллюзия, однако, содержит в себе сразу несколько зашифрованных смыслов. Во-первых, в самом имени Каина подразумевается городская доминанта, поскольку брат Авеля в Библии указывается создателем первого города на Земле. Однако главное содержание, заложенное в антропониме Каин – это первый грешник, братоубийца, наказанный Божественным проклятием: «…ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» (Быт 4:12). Поэтому слова учителя географии «Ты – маленький Каин», адресованные Мише Алпатову, ставят во главе угла романа тему изгнанничества и дальнейшего скитальчества главного героя.

Первым елецким зданием, издалека увиденным Курымушкой по дороге из Хрущева в Елец, будет Вознесенский собор: «Город показался мне сначала одним только собором. Эта белая церковь в ясные дни чуть была видна с балкона, и что-то слышалось с той стороны в праздники, о чем говорили: «В городе звон». Теперь таинственный собор словно подходил сюда ближе и ближе».

Однако Елец в «Кащеевой цепи», как отмечает Г. П. Климова, «это не только сохранившиеся сегодня здания, но и то, что уже исчезло под натиском неумолимого времени, погибло по причине неуважения к прошлому»: «Показалась рядом с белым собором синяя церковь, сказали: «Это старый собор». Старый Воскресенский собор не сохранился… Он располагался на месте нынешнего музея под открытым небом, на Красной площади.

Особую роль в судьбе Пришвина-Курымушки-Алпатова сыграла Елецкая мужская гимназия (в настоящее время школа №1), куда мать отвезла подросшего сына. Учёба давалась ему нелегко, в кондуите «единицы стояли, как ружья», и учителя казались врагами. Но именно в гимназии, в этом пространстве несвободы, в Пришвине пробуждается стремление к «небывалому», которое впоследствии привело к попытке бегства «от проклятой латыни в Азию открывать забытые страны».

Ельчане-старожилы ещё помнят «деревянный, на бочках лежащий мост», по которому можно было перейти в Засосну. Возле него находилось то место, откуда отчалила лодка будущего путешественника: «Синий отошел к мосту, перешел на ту сторону и по ступенькам стал взбираться, все оглядываясь, на кручу высокого берега, где стоял-красовался собор. Тут на известной скамеечке, где всегда вечером кто-нибудь сидит и любуется далью, сел теперь в утренний час Синий. Он видел отсюда, как путешественники расцеловались с Сережей, сняли шинели, как блеснули на солнце вынутые из-под шинелей стволы ружей, как серебряное весло стало кудрявить гладь воды, как Сережа тоже поднялся сюда на лавочку, проводил путешественников глазами до поворота реки, где лодка скрылась, всплакнул и пошел».

Несколько лет Пришвин, будучи гимназистом, прожил в доме возле Бабьего базара, на Успенской улице (ныне улице Советской) на квартире у Вильгемины Шмоль, имя которой даётся в «Кащеевой цепи» без изменений: «Из окна своей комнаты у доброй немки Вильгельмины Шмоль Курымушка видел, как гнедой Сокол долго поднимал мать на Чернослободскую гору».

Следует отметить удивительную особенность современного Ельца: места, описанные Пришвиным в «Кащеевой цепи», узнаются и сегодня. И дело не только в поразительной художественной точности писателя, не в его памяти. Пришвин описывал Елец спустя много лет после учебы в гимназии. Но где-то описанные им в романе пейзажи сохранились такими, какими были. Художественный образ Ельца и поныне совпадает с реальным городом.

Материалы предоставлены
научным сотрудником М.Х.Морозовой